Вук, просто Вук
Появилось свежее интервью Деяна Берича, рекомендуется к прочтению
Кто сейчас находится по ту сторону фронта? Это по-прежнему те же люди?
— Да, добровольческие нацистские батальоны по-прежнему остаются тут, но есть и регулярная армия. Много раз случалось так, что мы сотрудничали с регулярной армией Украины, и украинские военные давали нам координаты местонахождения этих добровольческих батальонов, чтобы наша артиллерия нанесла по ним удар. Они — настоящие нацисты. Они носят нацистские символы и пользуются нацистским приветствием, и на украинской стороне это многим не нравится.
Сейчас их много по ту сторону фронта — около 80 тысяч солдат, однако боеспособных — максимум 20 тысяч. Если они пойдут в атаку, мы без труда отразим ее. Если атака и будет, то в нее пойдут, в первую очередь, нацистские батальоны, которые нужно уничтожить ради мира на Украине.
— В Донецке мы видели автомобили ОБСЕ. Чем ее сотрудники занимаются в ДНР, если вспомнить ту позорную роль, которую они сыграли в Косово и Метохии?
— Деятельность ОБСЕ в Косово и Метохии и здесь одинакова. На одной пресс-конференции ОБСЕ я спросил: «Весь мир говорит, что мы здесь террористы. Скажите нам точно, сколько детей убито с нашей стороны, и сколько детей мы, террористы, убили с другой стороны?» Представитель ОБСЕ 15 минут увиливал от ответа, юлил и не хотел отвечать. Наконец я сказал ему, что он занимается политикой, и что его ответы ничего не значат. Это его увиливание на самом деле было признанием моей правоты.
С другой стороны пострадало четверо детей. Двоих украинцы задавили военным автомобилем. Девочку шести лет изнасиловали и убили украинские военные, а один ребенок был найден убитым, и не удалось установить, чьих это рук дело. У нас погиб 141 ребенок.
— Когда мы были в Донецке, то видели, что ты очень эмоционален, хотя о снайперах принято думать иначе. Мы видели твои слезы в университете, когда ты рассказывал студентам о страданиях товарищей, и на могилах бойцов, куда мы ходили.
— Кто идет на войну с искренними намерениями, тому не жаль умирать. Однако на войне ты встречаешься с неприятелем, и когда убиваешь его, становится тяжело. Умирать нетрудно — трудно, когда умирают твои друзья.
— Планируешь ли ты вернуться в Сербию и когда?
— Когда сменится власть. А она сменится. Я надеюсь, что сербский народ не станет больше все это терпеть, что он свергнет это *** (говно), которое сейчас у нас во власти, и выбросит его на помойку. Я надеюсь, что представители этого изменнического режима недолго пробудут во власти, но будут долго жить, и любой, кто увидит их на улице, сможет плюнуть им в лицо из-за того, что они сотворили с Сербией. Я хочу, чтобы Вучич прожил еще сто лет, чтобы даже внуки его стыдили. Дай Бог ему здоровья, а все остальное ему даст народ Сербии. Это время придет, и тогда я приеду в Сербию.
Кто сейчас находится по ту сторону фронта? Это по-прежнему те же люди?
— Да, добровольческие нацистские батальоны по-прежнему остаются тут, но есть и регулярная армия. Много раз случалось так, что мы сотрудничали с регулярной армией Украины, и украинские военные давали нам координаты местонахождения этих добровольческих батальонов, чтобы наша артиллерия нанесла по ним удар. Они — настоящие нацисты. Они носят нацистские символы и пользуются нацистским приветствием, и на украинской стороне это многим не нравится.
Сейчас их много по ту сторону фронта — около 80 тысяч солдат, однако боеспособных — максимум 20 тысяч. Если они пойдут в атаку, мы без труда отразим ее. Если атака и будет, то в нее пойдут, в первую очередь, нацистские батальоны, которые нужно уничтожить ради мира на Украине.
— В Донецке мы видели автомобили ОБСЕ. Чем ее сотрудники занимаются в ДНР, если вспомнить ту позорную роль, которую они сыграли в Косово и Метохии?
— Деятельность ОБСЕ в Косово и Метохии и здесь одинакова. На одной пресс-конференции ОБСЕ я спросил: «Весь мир говорит, что мы здесь террористы. Скажите нам точно, сколько детей убито с нашей стороны, и сколько детей мы, террористы, убили с другой стороны?» Представитель ОБСЕ 15 минут увиливал от ответа, юлил и не хотел отвечать. Наконец я сказал ему, что он занимается политикой, и что его ответы ничего не значат. Это его увиливание на самом деле было признанием моей правоты.
С другой стороны пострадало четверо детей. Двоих украинцы задавили военным автомобилем. Девочку шести лет изнасиловали и убили украинские военные, а один ребенок был найден убитым, и не удалось установить, чьих это рук дело. У нас погиб 141 ребенок.
— Когда мы были в Донецке, то видели, что ты очень эмоционален, хотя о снайперах принято думать иначе. Мы видели твои слезы в университете, когда ты рассказывал студентам о страданиях товарищей, и на могилах бойцов, куда мы ходили.
— Кто идет на войну с искренними намерениями, тому не жаль умирать. Однако на войне ты встречаешься с неприятелем, и когда убиваешь его, становится тяжело. Умирать нетрудно — трудно, когда умирают твои друзья.
— Планируешь ли ты вернуться в Сербию и когда?
— Когда сменится власть. А она сменится. Я надеюсь, что сербский народ не станет больше все это терпеть, что он свергнет это *** (говно), которое сейчас у нас во власти, и выбросит его на помойку. Я надеюсь, что представители этого изменнического режима недолго пробудут во власти, но будут долго жить, и любой, кто увидит их на улице, сможет плюнуть им в лицо из-за того, что они сотворили с Сербией. Я хочу, чтобы Вучич прожил еще сто лет, чтобы даже внуки его стыдили. Дай Бог ему здоровья, а все остальное ему даст народ Сербии. Это время придет, и тогда я приеду в Сербию.