Вук, просто Вук
"Хотя официально немецкие представители и говорили о братстве по оружию немецких воинов и легионеров, о жертвенной борьбе 369-го полка, но в неофициальной обстановке немецкие войска на Восточном фронте относились к своим союзникам: итальянцам, мадьярам, румынам, болгарам и легионерам НДХ презрительно.
Средние офицеры и унтер-офицерские кадры немецких подразделений, которые были прикомандированы к некоторым частям легиона, поначалу держались с легионерами как с рабами, купленными с телеги и веревки.
Воины 369-го полка представлялись им солдатами без традиций, без упорства, людьми низшего разряда и непостоянного духа, воинами, ненадежными в опасных ситуациях на фронте. Тем не менее немцы употребляли их, включая в свои подразделения. Их выдвигали в передовые линии и использовали в качестве бруствера.
О недоступном для понимания отношении немецких союзников известил специальным рапортом своего командира Маркуля майор Йосиф Плетикоса, командир 2-го батальона, с просьбой передать по инстанции:
"В тот день, 3 апреля 1942 года, в штаб 1-го батальона в Голубовке прибыли полковник Нейбехер из 227-го полка и сотник Раутингер из полка СС "Германия".
Они были встречены с почетом, как союзники, как наши боевые друзья. Между тем как только они пришли, то еще с порога сказали:
"Вы перед русскими танками быстро бегаете или медленно?"
Это так смутило поручика Велько Остоича, что в первые мгновенья он не знал, как им и ответить. Хотели было принять это за шутку, но они не шутили.
Далее oper-1974.livejournal.com/1483809.html
АПД: союзничку союзничья смерть
Пишет TrashTank:
Средние офицеры и унтер-офицерские кадры немецких подразделений, которые были прикомандированы к некоторым частям легиона, поначалу держались с легионерами как с рабами, купленными с телеги и веревки.
Воины 369-го полка представлялись им солдатами без традиций, без упорства, людьми низшего разряда и непостоянного духа, воинами, ненадежными в опасных ситуациях на фронте. Тем не менее немцы употребляли их, включая в свои подразделения. Их выдвигали в передовые линии и использовали в качестве бруствера.
О недоступном для понимания отношении немецких союзников известил специальным рапортом своего командира Маркуля майор Йосиф Плетикоса, командир 2-го батальона, с просьбой передать по инстанции:
"В тот день, 3 апреля 1942 года, в штаб 1-го батальона в Голубовке прибыли полковник Нейбехер из 227-го полка и сотник Раутингер из полка СС "Германия".
Они были встречены с почетом, как союзники, как наши боевые друзья. Между тем как только они пришли, то еще с порога сказали:
"Вы перед русскими танками быстро бегаете или медленно?"
Это так смутило поручика Велько Остоича, что в первые мгновенья он не знал, как им и ответить. Хотели было принять это за шутку, но они не шутили.
Далее oper-1974.livejournal.com/1483809.html
АПД: союзничку союзничья смерть
Пишет TrashTank:
27.11.2019 в 12:49
Ну да, уберменши со своим добровольным "пушечным мясом" особо не церемонились.URL комментария
из воспомнаний лейтенанта 61-го артиллерийского батальона 80-го пехотного полка дивизии "Пасубио" Э.Корти.
21 декабря. Я сделал короткую остановку у колодца, рядом с которым стоял журавль, сколоченный из тонких стволов. Очень хотелось пить. Но подошедший вслед немец велел мне убираться вон, потому что ему надо напоить лошадь.
22-24 декабря. Мы довольно долго спорили с немецким доктором, совершенно не понимая друг друга, в итоге нашего раненого наспех перевязали, даже не обработав при этом рану. Немец сообщил, что у него нет никаких дезинфицирующих препаратов. На второго раненого немец отказался даже смотреть. В единственной теплой комнатке в итальянском лазарете стояла одна кровать. Я собирался положить на нее раненого. Но когда мы вошли, оказалось, что спальное место занято двумя или тремя немецкими солдатами. Я вежливо попросил их освободить кровать для раненого. Реакции не последовало. Я повысил голос. Немец молчал. Он сорвал с пояса гранату и весьма выразительно продемонстрировал, как бросает ее прямо мне в голову. Остальные немцы, находящиеся в помещении, схватились за оружие. Итальянцы трусливо попятились к выходу. Лишь один из них остался рядом со мной. Он лихорадочно шептал мне на ухо, что я не знаю, какими чудовищами могут быть немцы, и молил не связываться с ними. Естественно, я поговорил с офицерами, но ничего не добился. В итоге мы устроили раненого на скамье в другой комнате. Второго раненого мы устроили здесь же, прикрыв дыру в его черепе носком. Другого перевязочного материала у нас не было.
Утром прошел слух, что немцы расстреляли всех русских пленных. Позже слухи подтвердились. Рассказывали, что пленных строили в шеренги по 10 человек, вдоль которых ходил солдат и стрелял. Чаще всего в голову. Я видел тела некоторых из них. Помню русского мальчика, одетого в солдатскую форму. Ему было не больше шестнадцати лет.
В глубине души росла моя ненависть к немцам. Она с каждым днем становилась все сильнее и временами переходила в глухую, непримиримую ярость. Мне было очень трудно подчиняться их командам и не давать волю озлоблению.
...Брошены! В овраге осталось около полутора тысяч человек, но все, или почти все, были без оружия и боеприпасов. Заметив на дороге двух немцев (один из них сильно хромал), я подошел и спросил, куда подевались их товарищи. Раненый немец расплакался и сквозь слезы проговорил, что они ушли
Сталинград часто называют «кладбищем Европы» - немцы, румыны, хорваты, итальянцы и прочие каратели и мародёры.
Солдаты дивизии «Торино», значившейся у немцев как моторизированная, протопали от румынской границы пешком 1300 км. Это вызывало у участников похода на Русь ассоциации с картинами средневековых войн, когда отправляясь на войну конные немецкие рыцари окружали себя пехотой, набранной среди своих вассалов и холуёв. Из проезжающих телег и мотороллеров с клетями торчали гусиные шеи и поросячьи морды, которые дико гоготали и хрюкали, нестройная толпа, как это бывает у итальянцев, весело гомонила и жестикулировала, многие закусывали на ходу и тащили тюки с барахлом. Вся эта камарилья напоминала табор цыган.
Вот, что написал капитан Мильх в своем дневнике. «На подходе к Дону мы увидели дикую и абсолютно непонятную картину. Три фанерных аэроплана рассеяли по степи более тысячи итальянцев. Во все стороны разбегались, громко крича, итальянские солдаты вперемешку с орущими ослами (в Россию итальянцы доставили для перевозки грузов несколько тысяч мулов). На бреющем полете на небольшой высоте кружили три «швейных машинки», с которых сбрасывали легкие осколочные бомбы и вели пулеметный огонь. Остановить панику никак не удавалось. Мы открыли пулеметный огонь с бронетранспортеров по самолетам. Сделав еще один круг, «швейные машинки» ушли на восток. Понять, какие это были части, не представлялось возможным. Пришлось остановить наступление на нашем участке и заниматься поиском и сбором забившихся в оврагах союзников. Многих не нашли».
Итальянская армия по причине полной бесполезности должна была остаться в тылу и занять позиции вдоль берега Дона, прикрывая немецкие фланги. Исключением служила дивизия «Челере», которая продолжала продвигаться в составе 6-й немецкой армии. 30 июля она была атакована всего 30 советскими танками и за день потеряла почти всю артиллерию. В боях у Серафимовича выбыли из строя 1700 человек — около трети личного состава. Едва итальянские дивизии заняли отведенный им участок, как 20 августа на расположение дивизии «Сфорцеска» с другой стороны Дона обрушился удар советских войск. Дивизия не выдержала и бросилась бежать. На место разбежавшейся дивизии были выдвинуты дивизии «Челере» и «Равена». Немецкое командование выслало отряды заграждения, которые отлавливали итальянских солдат, покидающих поле боя. «Сфорцеска» потеряла 232 человека убитыми, 1005 ранеными и 924 пропавшими без вести.
Заказанное в Румынии теплое обмундирование начало поступать на фронт только после 15 декабря, причем выдавалось лишь офицерам и часовым для несения караулов. Большая часть солдат продолжала ходить в коротких широких шинелях, совершенно не пригодных для русских морозов. Но наиболее уязвимым местом стали армейские ботинки, они на морозе моментально обледеневали и сжимали ноги ледяными тисками. Проведя три месяца на восточном фронте и получив право на нашивки «За участие в Восточной кампании», многие офицеры решили поскорей убраться в Италию по различным болезням и другим неизвестным причинам.
К январю 8-я итальянская армия перестала существовать. 90% солдат не хотели воевать. Самым большим желанием у солдат было раздобыть советскую листовку, являющуюся пропуском в плен. Практически все на чем свет стоит поносили Дуче, считая его виновником всех бед и мечтали его повесить. Так оно и случилось
-
-
26.11.2019 в 10:00читать дальше
-
-
26.11.2019 в 10:16-
-
26.11.2019 в 10:33-
-
26.11.2019 в 11:16И эти тоже
-
-
27.11.2019 в 10:49ABC (Испания): два подвига солдат Голубой дивизии в сражениях с русскими танками в ходе Второй мировой войны
inosmi.ru/history/20191126/246307725.html
Вот удивляюсь: Франко у них страшное зло, диктатор, традиционалист-гомофоб и т.д., но добровольцы "голубой дивизии", морившей Ленинград голодом - "рыцари без страха и упрека", "наши храбрые мальчики, сражавшиеся в русских снегах против сталинских орд" и т.д. А сегодня их министр иностранных дел заявляет, что "Россия - извечный враг", а пресса радостливо вещает про испанский контингент в Прибалтике, мол, они "на переднем крае борьбы с путинской агрессией".
-
-
27.11.2019 в 12:49из воспомнаний лейтенанта 61-го артиллерийского батальона 80-го пехотного полка дивизии "Пасубио" Э.Корти.
21 декабря. Я сделал короткую остановку у колодца, рядом с которым стоял журавль, сколоченный из тонких стволов. Очень хотелось пить. Но подошедший вслед немец велел мне убираться вон, потому что ему надо напоить лошадь.
22-24 декабря. Мы довольно долго спорили с немецким доктором, совершенно не понимая друг друга, в итоге нашего раненого наспех перевязали, даже не обработав при этом рану. Немец сообщил, что у него нет никаких дезинфицирующих препаратов. На второго раненого немец отказался даже смотреть. В единственной теплой комнатке в итальянском лазарете стояла одна кровать. Я собирался положить на нее раненого. Но когда мы вошли, оказалось, что спальное место занято двумя или тремя немецкими солдатами. Я вежливо попросил их освободить кровать для раненого. Реакции не последовало. Я повысил голос. Немец молчал. Он сорвал с пояса гранату и весьма выразительно продемонстрировал, как бросает ее прямо мне в голову. Остальные немцы, находящиеся в помещении, схватились за оружие. Итальянцы трусливо попятились к выходу. Лишь один из них остался рядом со мной. Он лихорадочно шептал мне на ухо, что я не знаю, какими чудовищами могут быть немцы, и молил не связываться с ними. Естественно, я поговорил с офицерами, но ничего не добился. В итоге мы устроили раненого на скамье в другой комнате. Второго раненого мы устроили здесь же, прикрыв дыру в его черепе носком. Другого перевязочного материала у нас не было.
Утром прошел слух, что немцы расстреляли всех русских пленных. Позже слухи подтвердились. Рассказывали, что пленных строили в шеренги по 10 человек, вдоль которых ходил солдат и стрелял. Чаще всего в голову. Я видел тела некоторых из них. Помню русского мальчика, одетого в солдатскую форму. Ему было не больше шестнадцати лет.
В глубине души росла моя ненависть к немцам. Она с каждым днем становилась все сильнее и временами переходила в глухую, непримиримую ярость. Мне было очень трудно подчиняться их командам и не давать волю озлоблению.
...Брошены! В овраге осталось около полутора тысяч человек, но все, или почти все, были без оружия и боеприпасов. Заметив на дороге двух немцев (один из них сильно хромал), я подошел и спросил, куда подевались их товарищи. Раненый немец расплакался и сквозь слезы проговорил, что они ушли
Сталинград часто называют «кладбищем Европы» - немцы, румыны, хорваты, итальянцы и прочие каратели и мародёры.
Солдаты дивизии «Торино», значившейся у немцев как моторизированная, протопали от румынской границы пешком 1300 км. Это вызывало у участников похода на Русь ассоциации с картинами средневековых войн, когда отправляясь на войну конные немецкие рыцари окружали себя пехотой, набранной среди своих вассалов и холуёв. Из проезжающих телег и мотороллеров с клетями торчали гусиные шеи и поросячьи морды, которые дико гоготали и хрюкали, нестройная толпа, как это бывает у итальянцев, весело гомонила и жестикулировала, многие закусывали на ходу и тащили тюки с барахлом. Вся эта камарилья напоминала табор цыган.
Вот, что написал капитан Мильх в своем дневнике. «На подходе к Дону мы увидели дикую и абсолютно непонятную картину. Три фанерных аэроплана рассеяли по степи более тысячи итальянцев. Во все стороны разбегались, громко крича, итальянские солдаты вперемешку с орущими ослами (в Россию итальянцы доставили для перевозки грузов несколько тысяч мулов). На бреющем полете на небольшой высоте кружили три «швейных машинки», с которых сбрасывали легкие осколочные бомбы и вели пулеметный огонь. Остановить панику никак не удавалось. Мы открыли пулеметный огонь с бронетранспортеров по самолетам. Сделав еще один круг, «швейные машинки» ушли на восток. Понять, какие это были части, не представлялось возможным. Пришлось остановить наступление на нашем участке и заниматься поиском и сбором забившихся в оврагах союзников. Многих не нашли».
Итальянская армия по причине полной бесполезности должна была остаться в тылу и занять позиции вдоль берега Дона, прикрывая немецкие фланги. Исключением служила дивизия «Челере», которая продолжала продвигаться в составе 6-й немецкой армии. 30 июля она была атакована всего 30 советскими танками и за день потеряла почти всю артиллерию. В боях у Серафимовича выбыли из строя 1700 человек — около трети личного состава. Едва итальянские дивизии заняли отведенный им участок, как 20 августа на расположение дивизии «Сфорцеска» с другой стороны Дона обрушился удар советских войск. Дивизия не выдержала и бросилась бежать. На место разбежавшейся дивизии были выдвинуты дивизии «Челере» и «Равена». Немецкое командование выслало отряды заграждения, которые отлавливали итальянских солдат, покидающих поле боя. «Сфорцеска» потеряла 232 человека убитыми, 1005 ранеными и 924 пропавшими без вести.
Заказанное в Румынии теплое обмундирование начало поступать на фронт только после 15 декабря, причем выдавалось лишь офицерам и часовым для несения караулов. Большая часть солдат продолжала ходить в коротких широких шинелях, совершенно не пригодных для русских морозов. Но наиболее уязвимым местом стали армейские ботинки, они на морозе моментально обледеневали и сжимали ноги ледяными тисками. Проведя три месяца на восточном фронте и получив право на нашивки «За участие в Восточной кампании», многие офицеры решили поскорей убраться в Италию по различным болезням и другим неизвестным причинам.
К январю 8-я итальянская армия перестала существовать. 90% солдат не хотели воевать. Самым большим желанием у солдат было раздобыть советскую листовку, являющуюся пропуском в плен. Практически все на чем свет стоит поносили Дуче, считая его виновником всех бед и мечтали его повесить. Так оно и случилось
-
-
27.11.2019 в 14:45