Когда Хрекир умер от колики в кишках, его крепкий дом в Хаврефьорде достался старшему сыну по имени Нафи. У Нафи было два сводных брата, Нифи и Нуфи, которых Хрекир прижил с рабыней по имени Свиндис.
читать дальшеЖил в Хауге берсерк Ульв Серые Штаны. Нрава он был вздорного, и говорили, будто он оборотень. Он убил и съел родную бабку Астрид Красное Покрывало, когда та лежала в горячке, а сама Астрид ушла искать овец, и был за это на альтинге изгнан из страны, но уезжать не захотел. Когда на него нашло, он явился на хутор Нифгард, где жил Нифи, приблизился к его землянке, крытой соломой, и сказал: «Выходи, Нифи, будем биться!». Но Нифи знал, что берсерки нечестны в драке, и отвечал: «Нет у меня охоты с тобой биться, Ульф, ступай своей дорогой». Тогда Ульф подул с такой силой, что сдул солому с землянки и спрыгнул вниз. «Ну а теперь охота появилась?». «Появилась охота померяться с тобой, кто быстрее бегает», - засмеялся Нифи и бросился бежать. Он бегал быстро и, когда добежал до Хаврефьорда, попросил у Нафи дать ему убежище. «Я впущу тебя, Нифи, - отвечал Нафи, - потому что камень крепче соломы, а ты мне сводный брат».
Ульф не стал преследовать Нифи, потому что рядом был хутор Нуфгард, где жил брат Нифи по имени Нуфи. О том, как этот Нуфи был убит у залива Скьяфанди, говорится в «Саге о Торде сыне Тормода». Землянка Нуфи была покрыта хворостом, а сверху была прикреплена конская голова. «Выходи, Нуфи, не будь такой же бабой, как твой брат Нифи!» - сказал Ульф и начал дуть. «Не пускай ветры, Ульф, и не больно-то похваляйся, - сказал Нуфи. - А ступай отсюда по-хорошему!». Ульф тогда дунул так, что разметал весь хворост с крыши и спрыгнул в землянку, но поскользнулся на плоском камне, а Нуфи вскочил на коня и помчался к брату в Хаврефьорд. Он еще не знал, как все обернулось для Нифи.
Нафи и Нифи, увидя Нуфи, впустили его и стали точить копья, зная, что Ульф теперь будет искать их, и тут они как раз сумеют с ним расквитаться.
Когда Ульф Серые Штаны явился в Хаврефьорд, уже стемнело, но он видел в темноте, как все берсерки, и разглядел, что дом у Нафи крепкий. Тогда он нарядился в овчину, как ходят батраки, и постучал в дверь. «Кто там?» - спросил Нафи. – «Открой, Нафи, я Бергльот Беззубый», - прошамкал Ульф. В это время мимо проходил Торбъёрн Щука, сын Торлейва, сына Тюри, и крикнул: «Зубов у него точно нет, одни клыки!». «Напрасно ты это сказал», - отвечал Ульф и отрубил Торбьёрну Щуке голову. «Будь ты проклят, Ульф», - сказал Нафи из-за двери. Тогда Ульф залез на крышу дома Нафи и заглянул в дымник. «Не кипятись, Нафи, - сказал он. - Дай я тебя успокою». «Я-то не буду кипятиться, зато ты сейчас будешь», - ответил ему Нафи и братья копьями зацепили Ульфа, втащили в дом через дымник и, бросив в чан с кипящей водой для пива, что стоял на очаге, закрыли крышкой. Говорили, что Ульф из-под крышки сказал вису, но в этой саге ее нет.
Нафи утром поехал на поле тинга и сказал все, как было.
На этом прядь о Нафи кончается.
(c) Екатерина Чевкина
(с) vk.com/norinea?w=wall-212270543_10128
АПД: ну разве не прелесть?
среда, 28 сентября 2022 в 11:52
Пишет sanitar-lesa:Оттуда же - Колобок, или Сага о Кугли.URL записи
читать дальшеВ далеком лесу на севере стоял дом, где жила чета стариков. Норны, что плетут судьбы людей, не вплели в нити их жизней детей, и старики боялись, что род их навеки исчезнет, как ныне исчезли из нашей памяти их имена.
В холодную вьюжную зиму, когда бураны волками выли по полям и ломились в людские жилища, у стариков закончился хлеб.
- Пойди, - сказал старик своей жене - вытряси все сумы, переверни вверх дном все лари и выскреби все короба. Ведь, никто не избегнет смерти, но в светлый праздник Йоля мы должны встретить новое солнце хлебом, чтобы в чертогах Хель никто не смог попрекнуть нас непочтением к богам.
Его жена была доброй супругой, и не сказав ни слова послушалась мужа. Она так же была и рачительной хозяйкой, оттого сумела собрать муки ровно на один пристойный хлебец. Потому, когда июньское солнце заглянуло в дверь их дома, его лучи коснулись бока свежего хлеба, и тот засиял, как новое светило.
Так случилось, что именно в тот день, Всеотец Один в образе орла уносил от великанов мед скальдов. Гуттунг, прежный хозяин меда, взявшийся вернуть пропажу, как раз в тот момент почти настиг Одина, и тот выронил из клюва каплю священного напитка. Замешанная на крови мудрого Квасира капля меда упала прямо на хлеб стариков, и его еще горячая мякоть впитала в себя чудесный дар. Волею судеб, солнечного света и кровавого меда Квасира, йольский хлеб превратился в человека. Маленького, толстого и очень непоседливого. Его нарекли Кугли, а прозвали - Редмуссет. Его появление очень обрадовало одиноких стариков.
Но радость их не длилась долго: непоседливые ноги Кугли уже на третий день после рождения понесли его прочь из дома стариков.
- Я желаю посмотреть - велик ли мир - говорил сам себе Кугли.
Леса на севере и сейчас опаснее наших, а в те времена они просто кишели враждебной нечистью.
И первым увидел Кугли маленьки злобный лесной тролль с длинными ушами и только четырьмя зубами.
- Вот мне добыча! - сказал тролль и не таясь вышел на встречу страннику.
Но мед из крови Квасира не даром стал кровью Кугли. И тот, видя грозящую ему погибель сказал такую вису:
Кугли я прозвался,
Редмуссоном так же,
На меду Квасира
Я мужал и вырос,
Мундильфери дочка
Мне бока согрела.
Я родных покинул,
И тебя оставлю.
А покуда очарованный висой тролль распустил уши, Кугли успел уйти уже далеко.
Волк, сын Фенрира, уставший преследовать солнечную колесницу, задумал найти покой в лесу, по которому гулял Кугли, и на открытой полянке они столкнулись лицом к лицу.
- Вот мой ужин - прорычал сын Фенрира, ощетинившись. Но прежде чем он успел броситься на странника, тот сказал новую вису:
Кугли я прозвался,
Редмуссоном так же,
На меду Квасира
Я мужал и вырос,
Мундильфери дочка
Мне бока согрела.
Я родных покинул,
Тролля одурачил,
И тебя оставлю
Голодать зимою.
А покуда волк пытался выбраться из сети кенингов, опутавших его ночной разум, Кугли уже был далеко.
Могучий конунг турсов с медвежьей головой был поистине страшным. Говорят, что он - единственный из своего народа мог впадать в ярость берсерка, и тогда его рев мог перекрывать даже раскаты громов Тора. И так случилось, что именно он встретил на своем пути Кугеля.
- Смерть тебе жалкий - крикнул Йотун и разинул свою медвежью пасть. Но Кугли уже пел свою вису:
Кугли я прозвался,
Редмуссоном так же,
На меду Квасира
Я мужал и вырос,
Мундильфери дочка
Мне бока согрела.
Я родных покинул,
Тролля одурачил,
Сын Фенрира ныне
Посидит голодный,
Йотун хладноребрый
Пусть уснет навеки.
И тотчас по его слову медвежьеголовый хримтурс упал на землю и захрапел. Люди говорят, что грохот снежных обвалов в наших горах - эхо его храпа. А гору ту с тех пор зовут Бьернхольм.
Беспечный Кугли уже почти вышел из леса, но тут его встретил сам рыжий ас Локи, томимый скукой.
- Вот мне потеха - сказал Обманщик и вышел навстречу Редмуссону.
- Кто ты, храбрый человек? - ласково обратился Локи к Кугелю - как ты не погиб в этом страшном лесу?
Но Кугли уже знал, что дорога не сулит добрых всречь и добрых людей, а потому сразу запел свою вису:
Кугли я прозвался,
Редмуссоном так же,
На меду Квасира
Я мужал и вырос,
Мундильфери дочка
Мне бока согрела.
Я родных покинул,
Тролля одурачил,
Сын Фенрира ныне
Посидит голодный,
Йотун хладноребрый
Сном навек окован.
А тебя оставить -
Мне совсем не трудно.
Но хитрый Локи уже давно залепил свои уши пчелинным воском, и колдовство висы не подействовало.
- Ах, милый человек! - воскликнул он - какя чудесная виса! Я готов слушать ее снова и снова! Пропой мне ее еще раз!
И Кугли, уверенный, что его виса очаровала незнакомца, беспечно подошел ближе, чтобы пропеть ее еще раз.
Но Локи недаром считался коварнейшим из Асов. Едва только Кугли подошел на расстояние шага, сын Лаувейи схватил его и обратил своим колдовством обратно в хлеб.
Хлеб этот Локи съел. Говорят, с тех пор его хитрости стали еще более изощренными, а лесть и умение уговаривать превзошли многих скальдов. Еще, говорят, он стал совсем не чужд сложению вис. Но саги не сохранили их.