Вук, просто Вук
Доносы, цензура, одержимость вопросами идентичности… Бывшая журналистка знаменитой американской газеты рассказывает о сектантских тенденциях, охвативших издание. По ее мнению, сегодня журналисты слишком зависят от аудитории, чтобы давать объективную информацию о тех или иных событиях.
Атмосфера стала слишком враждебной, была какая-то мелочная злоба, как в школьном дворе. Со временем стало все труднее писать и заказывать статьи, которые интересовали меня: думаю, что некоторые материалы, которые я написала после по приходу в газету в 2017 году, сейчас уже не получилось бы опубликовать.
— Почему в одной из лучших газет мира произошли такие изменения?
— Отчасти из-за текущей экономической модели прессы, которая подталкивает к тому, чтобы давать читателю то, что он хочет. Все подчинились этому. При старой модели было страшно разозлить рекламодателей. При новой боятся разозлить аудиторию. Подавляющее большинство читателей «Нью-Йорк Таймс» считают себя прогрессистами и демократами. Каждый кто хочет, чтобы его статьи читали, знает, что добьется успеха, если будет льстить читателям и толпе пользователей. Любые истории или мнения, которые идут вразрез с ожидаемой риторикой, делают работу журналиста намного более рискованной: он должен быть уверен в себе и выбранной теме, убедить себя, что игра стоит свеч. Если он хочет сохранить работу, если у него есть ипотека и дети, он не станет заниматься подобным. И раз правила быстро меняются, он занимается самоцензурой не только для настоящего, но и для будущего. Он размышляет о том, не создадут ли его слова проблем через пять недель, через пять лет. У нас пока еще не существует экономической модели, которая подтолкнула бы журналистов к тому, чтобы выбрать честное представление событий, а не зависеть от аудитории.
(с) inosmi.ru/social/20201120/248581822.html?utm_re...
Атмосфера стала слишком враждебной, была какая-то мелочная злоба, как в школьном дворе. Со временем стало все труднее писать и заказывать статьи, которые интересовали меня: думаю, что некоторые материалы, которые я написала после по приходу в газету в 2017 году, сейчас уже не получилось бы опубликовать.
— Почему в одной из лучших газет мира произошли такие изменения?
— Отчасти из-за текущей экономической модели прессы, которая подталкивает к тому, чтобы давать читателю то, что он хочет. Все подчинились этому. При старой модели было страшно разозлить рекламодателей. При новой боятся разозлить аудиторию. Подавляющее большинство читателей «Нью-Йорк Таймс» считают себя прогрессистами и демократами. Каждый кто хочет, чтобы его статьи читали, знает, что добьется успеха, если будет льстить читателям и толпе пользователей. Любые истории или мнения, которые идут вразрез с ожидаемой риторикой, делают работу журналиста намного более рискованной: он должен быть уверен в себе и выбранной теме, убедить себя, что игра стоит свеч. Если он хочет сохранить работу, если у него есть ипотека и дети, он не станет заниматься подобным. И раз правила быстро меняются, он занимается самоцензурой не только для настоящего, но и для будущего. Он размышляет о том, не создадут ли его слова проблем через пять недель, через пять лет. У нас пока еще не существует экономической модели, которая подтолкнула бы журналистов к тому, чтобы выбрать честное представление событий, а не зависеть от аудитории.
(с) inosmi.ru/social/20201120/248581822.html?utm_re...