Вук, просто Вук
САМЫЙ ТРОГАТЕЛЬНЫЙ ПАМЯТНИК ЗАЩИТНИКАМ ЛЕНИНГРАДА
В санкт-петербургском Музее Суворова появился необычный памятник защитникам Ленинграда. Игрушечный оловянный матрос, найденный поисковиками на теле неизвестного бойца, погибшего в урочище Гайтолово
Пользователь Facebook Макс Вастьянов посвятил этому стихи, которые назвал
«Оловянная баллада»
«Папа, смотри: солдаты, матросы —
Полк их по полке шагает в ряд!»
Папа и сын — лет пяти, в матроске.
Тридцать девятый. «Пассаж». Ленинград…
«Папа, возьми! Чтоб матрос оловянный
Вместе с тобою фашистов побил!»
Так Оловянный в нагрудном кармане
Вместе с живыми на фронт уходил.
Шли ленинградцы, и шёл Оловянный
В ярость атак и в сырость болот.
«Слышишь, Большой, ты не дрейфь, всё нормально.
Помнишь, кто дома всегда тебя ждёт?»
Город в блокаде. В городе голод.
Вновь прорываться идет батальон.
«Сыну напишешь? Пиши: ждать недолго.
И от меня оловянный поклон».
В хмурой ночи под неистовой силой
Небо мешалось с землей и огнём.
Тесный окоп стал Большому могилой.
И Оловянный остался при нём.
«Слышишь, Большой? А, Большой?
Нет… Не слышишь.
Ты полежи, ты поспи, я с тобой.
Взрывы помалу становятся тише,
Видимо, скоро закончится бой».
Пламя войны к могилам сурово.
Многих теперь не найти уж и след.
«Без вести» — в списках напротив Большого.
А Оловянного вовсе в них нет.
«Слышишь? Вдали словно громы пробили?
Крики „Ура!“ — то Победы салют.
Верю, Большой — про нас не забыли.
Нас ведь найдут? Нас конечно найдут!»
«Слышишь, Большой? Это звуки лопаты,
Кто-то снимает с нас комья земли.
Семьдесят лет мы вас ждали, ребята.
Скоро вернёмся домой. Нас — нашли».
В санкт-петербургском Музее Суворова появился необычный памятник защитникам Ленинграда. Игрушечный оловянный матрос, найденный поисковиками на теле неизвестного бойца, погибшего в урочище Гайтолово
Пользователь Facebook Макс Вастьянов посвятил этому стихи, которые назвал
«Оловянная баллада»
«Папа, смотри: солдаты, матросы —
Полк их по полке шагает в ряд!»
Папа и сын — лет пяти, в матроске.
Тридцать девятый. «Пассаж». Ленинград…
«Папа, возьми! Чтоб матрос оловянный
Вместе с тобою фашистов побил!»
Так Оловянный в нагрудном кармане
Вместе с живыми на фронт уходил.
Шли ленинградцы, и шёл Оловянный
В ярость атак и в сырость болот.
«Слышишь, Большой, ты не дрейфь, всё нормально.
Помнишь, кто дома всегда тебя ждёт?»
Город в блокаде. В городе голод.
Вновь прорываться идет батальон.
«Сыну напишешь? Пиши: ждать недолго.
И от меня оловянный поклон».
В хмурой ночи под неистовой силой
Небо мешалось с землей и огнём.
Тесный окоп стал Большому могилой.
И Оловянный остался при нём.
«Слышишь, Большой? А, Большой?
Нет… Не слышишь.
Ты полежи, ты поспи, я с тобой.
Взрывы помалу становятся тише,
Видимо, скоро закончится бой».
Пламя войны к могилам сурово.
Многих теперь не найти уж и след.
«Без вести» — в списках напротив Большого.
А Оловянного вовсе в них нет.
«Слышишь? Вдали словно громы пробили?
Крики „Ура!“ — то Победы салют.
Верю, Большой — про нас не забыли.
Нас ведь найдут? Нас конечно найдут!»
«Слышишь, Большой? Это звуки лопаты,
Кто-то снимает с нас комья земли.
Семьдесят лет мы вас ждали, ребята.
Скоро вернёмся домой. Нас — нашли».
